(1) Всё хо­ро­шо было в этой де­рев­не. (2) Всюду было свежо и чисто, слов­но каж­дое утро ходил кто-то с новой мет­лой и под­ме­тал тро­пин­ки вдоль домов, про­шло­год­нюю траву, ко­то­рая плот­ным вой­ло­ком за­тя­ну­ла всю улицу.

(3)Дома в де­рев­не сто­я­ли в один ряд, ок­на­ми на вос­ход, а между до­ма­ми росли боль­шие ивы. (4) Кора этих ив была на­столь­ко стара и так глу­бо­ки были мор­щи­ны, из­бо­роз­див­шие её, что, на­вер­ное, рыжим му­ра­вьям, жи­ву­щим в кор­нях под ивами, ка­за­лось, что они пол­зут по гор­ным уще­льям. (5) По дру­гую сто­ро­ну улицы ве­се­ло пест­ре­ли, как сит­це­вые ру­баш­ки, по­лен­ни­цы берёзовых дров, сараи да ку­рят­ни­ки, по­хо­жие на огром­ные плетёные кор­зи­ны.

(6) Домов сто­я­ло всего шест­на­дцать. (7) Че­ты­ре были за­ко­ло­че­ны и черны, но один осле­пи­тель­но свер­кал со­ло­мен­ной све­же­стью брёвен. (8) Плот­но и доб­рот­но сби­тый, стоял он на не про­сох­шем ещё кир­пич­ном фун­да­мен­те. (9) И зо­ло­тая чешуя де­ре­вян­ной крыши, и ла­ки­ро­ван­ная чер­но­та не за­на­ве­шен­ных пока окон  — всё го­во­ри­ло о том, что в дом этот скоро при­едут новосёлы. (10) В этом про­хлад­ном и свет­лом доме хо­те­лось и жить по но­во­му. (11) А внизу, под де­рев­ней, под пес­ча­ной, по­сте­пен­но опол­за­ю­щей кру­чей, ши­ро­ко раз­ли­лась ко­рич­не­вая от ве­сен­не­го па­вод­ка река.

(12) Всё было по-ве­сен­не­му пре­крас­ным в этой тихой се­вер­ной де­ре­вень­ке. (13) Каж­дый день све­ти­ло солн­це, но про­сы­ха­ю­щая земля хра­ни­ла ещё в глу­би­нах холод, и от­то­го, на­вер­ное, так чист и про­хла­ден был воз­дух, про­пах­ший реч­ным пес­ком и тя­ну­щей­ся к свету тра­вой.

(1) Сколь­ко раз я за­ча­ро­ван­но стоял перед глав­ным укра­ше­ни­ем зна­ме­ни­то­го Тро­иц­ко­го со­бо­ра  — ико­ной про­слав­лен­но­го жи­во­пис­ца Ан­дрея Рублёва! (2) В иконе во­пло­ще­ны луч­шие свой­ства его та­лан­та: оду­хо­творённость, нрав­ствен­ное бла­го­род­ство и про­сто­та. (3) А ещё не­обык­но­вен­ная игра кра­сок... (4) Ху­дож­ник все­гда стре­мил­ся со­зда­вать иконы, ко­то­рые, ка­за­лось, из­лу­ча­ли свет.

(5) На зна­чи­тель­ной по раз­ме­рам доске Ан­дрей Рублёв изоб­ра­зил вет­хо­за­вет­ную Тро­и­цу  — яв­ле­ние Ав­ра­аму Бога в виде трёх ан­ге­лов. (6) За каж­дым из трёх ан­ге­лов изоб­ра­же­на его эм­бле­ма. (7) За одним  — древо, ко­то­рое по биб­лей­ско­му по­вест­во­ва­нию озна­ча­ет «древо жизни». (8) За вто­рым  — воз­вы­ша­ют­ся лёгкие, строй­ные па­ла­ты, яв­ля­ю­щи­е­ся ху­до­же­ствен­ным об­ра­зом ра­дост­но­го и вдох­но­вен­но­го по­зна­ния. (9) За тре­тьим ан­ге­лом на­хо­дит­ся гора  — древ­ний сим­вол всего воз­вы­шен­но­го.

(10) Уже при пер­вом взгля­де на икону зри­тель ока­зы­ва­ет­ся в плену гра­ци­оз­ных, пе­ву­чих линий её ри­сун­ка и неж­ней­шей кра­со­ты со­че­та­ю­щих­ся цве­тов. (11) Ху­дож­ник и ис­кус­ство­вед И. Гра­барь писал, что «Тро­и­ца» свер­ка­ет «выс­шим, не­зем­ным све­том». (12) Свет этот сияет в белых и го­лу­бо­ва­тых про­бе­лах, он на­по­ми­на­ет од­но­вре­мен­но и го­лу­биз­ну неба, и за­цве­та­ю­щий лён, и пер­вые ва­силь­ки в зе­ле­не­ю­щей ещё ржи.

(13) Ещё долго учёные будут изу­чать ис­то­рию со­зда­ния зна­ме­ни­той иконы. (14) А три за­дум­чи­вых и груст­ных ан­ге­ла в мер­ца­ю­щем свете лам­пад из века в век будут вести свою без­молв­ную и та­ин­ствен­ную бе­се­ду над мо­ги­лой «ве­ли­ко­го стар­ца»...

(1) Мы при­шли в этот мир, чтобы рас­ши­рить его про­сто­ры, на­пол­нить его све­жим духом на­деж­ды и новых свер­ше­ний. (2) За­бы­вать эту ве­ли­кую мис­сию  — зна­чит об­кра­ды­вать самих себя.

(3) Нель­зя рас­тра­чи­вать жизнь, вы­брав по­зи­цию пас­сив­но­го на­блю­да­те­ля. (4) Нужно, чтобы каж­дое утро нам было ради чего под­ни­мать­ся с по­сте­ли. (5) Как бы ни было тя­же­ло, нужно на­учить­ся меч­тать и ле­тать!

(6) «Раз в жизни фор­ту­на сту­чит­ся в дверь каж­до­го че­ло­ве­ка, од­на­ко очень часто он не слы­шит её стука»,  —- горь­ко шутил Марк Твен.

(7) Про­сто так удача и сча­стье ни­ко­му не па­да­ют с неба. (8) На­сто­я­щий успех  — это когда пред­ва­ри­тель­ная под­го­тов­ка встре­ча­ет­ся с бла­го­при­ят­ной воз­мож­но­стью.

(9) Таких бла­го­при­ят­ных воз­мож­но­стей, во­пре­ки Марку Твену, не так уж и мало.

(10) Беда в том, что редко кто тру­дит­ся над тем, чтобы встре­тить гос­по­жу Фор­ту­ну во все­ору­жии.

(11) Же­ла­ния да­ют­ся че­ло­ве­ку вме­сте со сред­ства­ми, не­об­хо­ди­мы­ми для до­сти­же­ния же­ла­е­мо­го. (12) Не бой­тесь труд­но­стей, меч­тай­те о вы­со­ком и ве­ли­ком. (13) Толь­ко если мы знаем свою цель и по­ни­ма­ем, ка­ко­во наше пред­на­зна­че­ние на этой земле, мы не будем рас­тра­чи­вать силы и время по­пу­сту.

(1) По за­клю­че­нию Япон­ской ме­ди­цин­ской ас­со­ци­а­ции, по­жи­лым людям для сча­стья нужны три усло­вия. (2) Во-пер­вых, быть здо­ро­вым. (3) Во-вто­рых, эко­но­ми­че­ски не­за­ви­си­мым. (4) В-тре­тьих, со­хра­нять любые увле­че­ния, раз­де­лять их с дру­зья­ми.

(5) Что ка­са­ет­ся здо­ро­вья, то Япо­ния за­ни­ма­ет пер­вое место в мире по про­дол­жи­тель­но­сти жизни. (6) И это го­во­рит само за себя. (7) А вы­со­кий уро­вень ме­ди­цин­ско­го об­слу­жи­ва­ния и пре­иму­ще­ства тра­ди­ци­он­ной на­ци­о­наль­ной диеты сде­ла­ли для япон­цев уход на пен­сию в 65 лет на­ча­лом «вто­рой жизни».

(8) Вто­рая за­да­ча  — обес­пе­чить по­жи­лых людей ма­те­ри­аль­но  — в Япо­нии тоже ре­ше­на.

(9) Но ведь, кроме здо­ро­вья и эко­но­ми­че­ской не­за­ви­си­мо­сти, че­ло­ве­ку пре­клон­но­го воз­рас­та нужны лю­би­мые увле­че­ния. (10) Япон­ский образ жизни бла­го­при­ят­ству­ет и этому. (11) В Стра­не вос­хо­дя­ще­го солн­ца у жен­щин по-преж­не­му по­пу­ляр­ны ике­ба­на и чай­ная це­ре­мо­ния, у муж­чин  — кал­ли­гра­фия и бо­е­вые ис­кус­ства . (12) Не вы­хо­дят из моды круж­ки баль­ных тан­цев, куда ходят те, кому за 70. ( 13) На­ко­нец, по­жи­лых людей при­зы­ва­ют изу­чать ино­стран­ные языки, так как это спо­соб­ству­ет улуч­ше­нию па­мя­ти.

(14) Быть об­щи­тель­ным, не до­пус­кать, чтобы с го­да­ми сужал­ся круг ин­те­ре­сов, - вот залог оп­ти­ми­сти­че­ско­го взгля­да на жизнь. (15) А он, в свою оче­редь, обес­пе­чи­ва­ет пси­хи­че­ское здо­ро­вье, что поз­во­ля­ет япон­цу чув­ство­вать себя счаст­ли­вым, не­смот­ря на воз­раст.

(1) Два дня и три ночи бе­си­лась не­по­го­да, на тре­тий день улег­лась.(2) Ветер стих, не­ожи­дан­но усту­пив ти­ши­не и мо­ро­зу. (3) Ма­ли­но­вый сол­неч­ный шар кос­нул­ся края не­бес­ной ла­зу­ри. (4) Он всплы­вал из-за леса, умень­ша­ясь и пла­вясь в сли­ток зо­ло­та. (5) И вдруг этот сле­пя­щий сли­ток быст­ро от­де­лил­ся от го­ри­зон­та.

(6) Вся лес­ная сти­хия при­ня­ла не­ви­дан­но ска­зоч­ный образ. (7) Без­бреж­ная, не­по­роч­но чи­стая го­лу­бая ла­зурь была тем гуще, чем даль­ше от солн­ца. (8) На дру­гом не­бес­ном краю ещё уми­рал сизый су­мрак ночи. (9) Месяц, ясно и чётко от­те­ня­е­мый этим свет­лым су­мра­ком, блед­нел над ле­са­ми, когда снега за­ис­кри­лись во­круг. ( 10) Ели, отя­гощённые бе­лы­ми снеж­ны­ми клу­ба­ми, из­ме­ни­ли свои очер­та­ния, но без­молв­ство­ва­ли. ( 11) Кроны ста­рых сосен гордо оста­лись сами собою.

(12) Пар ещё не остыв­ших влаж­ных низин под­нял­ся на уро­вень дре­вес­ных вер­шин и замёрз, рас­сы­пал­ся на сво­бод­ных от снега вет­ках берёз. (13) Несчётные рос­сы­пи мель­чай­ших би­се­ри­нок за­свер­ка­ли на солн­це. (14) С по­след­ним ко­лы­ха­ни­ем ис­че­за­ю­ще­го осен­не­го тепла всё замёрзло. ( 15) Мороз начал не­спеш­но гра­нить, ко­вать, се­реб­рить всё, что имело хоть самую малую долю влаги.

(16) Лес­ная речка, ещё вчера бе­жав­шая нав­стре­чу ме­те­ли, на­ча­ла сдав­ли­вать­ся се­реб­ря­ны­ми зуб­ца­ми. (17) Про­зрач­ный лёд смело на­пол­зал на се­ре­ди­ну струи, сужая во­дя­ной ток проч­ным пан­ци­рем.

(18) И всё во­круг бес­шум­но сияло, свер­ка­ло, ис­кри­лось от мо­роз­но­го света.

(1) Как бы часто ты ни бывал в лесу, вся­кий раз он удив­ля­ет но­виз­ной впе­чат­ле­ний. (2) Есть осо­бен­ная ра­дость для души в свет­лой све­же­сти берёзовых рощ и в сдер­жан­ной силе ве­ко­вых дуб­рав, в та­ин­ствен­но­сти гу­стых ель­ни­ков и в шуме сос­но­во­го бора. (3) Ветка цве­ту­щей ивы, ог­нен­но-баг­ря­ный кле­но­вый лист, ко­рич­не­вая шляп­ка бо­ро­ви­ка, пение птиц и даже жуж­жа­ние шмеля  — всё это на­пол­ня­ет лес под­лин­ной по­э­зи­ей.

(4) А бы­ва­ли ли вы когда-ни­будь в Бе­ло­веж­ской пуще? (5) Её не­брос­кая, на пер­вый взгляд, кра­со­та об­ла­да­ет осо­бой при­тя­га­тель­ной силой, спо­соб­ной глу­бо­ко тро­нуть душу.

(6) Не­за­бы­ва­е­мое впе­чат­ле­ние про­из­во­дят древ­ние ве­ко­вые ель­ни­ки и мо­гу­чие дуб­ра­вы  — па­мять о тех пер­во­здан­ных лесах, ко­то­рые по­кры­ва­ли в про­шлом боль­шую часть Ев­ро­пы. (7) Дикий мир пущи не­обык­но­вен­но раз­но­об­ра­зен: он дре­муч и све­тел, угрюм и ра­до­стен, стар и молод. (8) Осо­бен­но жи­во­пис­ны здесь дуб­ра­вы, уди­ви­тель­но на­ряд­ные осе­нью, когда их мощ­ные кроны на­ли­ва­ют­ся яр­ки­ми крас­ка­ми.

(9) Здесь ни­ко­гда не бы­ва­ет скуч­но! (10) Ведь каж­дая тропа, уво­дя­щая вглубь, таит ра­дость новых от­кры­тий. (11) И, по­сти­гая их шаг за шагом, как будто по­па­да­ешь в зелёный, пол­ный уди­ви­тель­ной жизни храм, омы­тый бла­го­дат­ны­ми до­ждя­ми, про­гре­тый жар­ким солн­цем, напоённый за­па­хом хвои, цве­тов и трав. (12) Так да­вай­те же бе­речь Бе­ло­веж­скую пущу  — наше на­ци­о­наль­ное до­сто­я­ние!

(1) Нрав­ствен­ный кли­мат в го­су­дар­стве опре­де­ля­ет­ся сте­пе­нью куль­ту­ры об­ще­ства. (2) А куль­ту­ра - это пре­жде всего ре­зуль­тат зна­ний, упо­ря­до­чен­ных и со­че­та­ю­щих­ся с осо­зна­ни­ем их не­до­ста­точ­но­сти.

(3) В самом деле, чем боль­ше че­ло­век знает, тем яснее он по­ни­ма­ет не­до­ста­ток своих зна­ний. ( 4) От­сю­да осо­бая осто­рож­ность и так­тич­ность под­лин­но зна­ю­щих людей и  — рядом с ними  — чрез­вы­чай­ная са­мо­уве­рен­ность по­лу­зна­ек.

(5) По­лу­знай­ка ду­ма­ет, что знает всё, и пре­жде всего ре­цеп­ты бла­го­по­лу­чия че­ло­ве­че­ства. (6) И он все­гда на­хо­дит быст­рый выход из вре­мен­ных за­труд­не­ний. (7) По­лу­знай­ке ка­жет­ся, что учёный или про­сто куль­тур­ный че­ло­век  — пло­хой про­вод­ник его са­мо­уве­рен­ных идей и, более того, ещё и живой укор его не­ве­же­ству. (8) Не­куль­тур­ность видна во всём об­ли­ке по­лу­знай­ки, в его по­ве­де­нии . (9) Он агрес­си­вен в своём ми­ро­воз­зре­нии, в от­но­ше­нии к при­ро­де, к ис­то­рии, к клас­си­че­ским и не­дав­но по­явив­шим­ся те­че­ни­ям в ис­кус­стве. (10) Одним сло­вом, по­лу­знай­ка ведёт себя так, как будто бы он на­хо­дит­ся в по­лу­зна­ко­мом ему лесу в су­мер­ках: ство­лы де­ре­вьев он при­ни­ма­ет за раз­бой­ни­ков, стре­мя­щих­ся на него на­пасть, он не видит до­ро­ги и с ра­до­стью бро­са­ет­ся на всё, что по­ка­жет­ся ему до­ро­гой или тро­пин­кой.

(11) Таким об­ра­зом, по­лу­знай­ство вос­пи­ты­ва­ет очень опас­ные черты ха­рак­те­ра, по­ве­де­ния, от­но­ше­ния к окру­жа­ю­ще­му миру. (12) По­лу­знай­ство  — это опас­ней­шая со­ци­аль­ная бо­лезнь.

(1) Лей­те­нант резко взял с места, на­прав­ля­ясь к ку­стар­ни­ку, од­на­ко в рых­лом снегу лыжи сколь­зи­ли плохо, про­ва­ли­ва­ясь в глу­бо­кие колеи, из ко­то­рых тор­ча­ли лишь их изо­гну­тые концы. (2) А ветки ку­стар­ни­ка цеп­ля­лись за мас­ки­ро­воч­ный халат, сры­ва­ли с го­ло­вы ка­пю­шон. (3) На­вер­ное, чет­верть часа лей­те­нант про­ди­рал­ся через ку­стар­ник, пока на­ко­нец не вы­рвал­ся в поле. (4) Взгляд его был устремлён вперёд, лей­те­нант не огля­ды­вал­ся, он слы­шал шорох лыж сзади и мер­ное при­выч­ное ды­ха­ние бой­цов. (5) Его гнев по­не­мно­гу стал спа­дать, самая боль­шая беда ми­но­ва­ла, он стал свы­кать­ся с тем, что их оста­лось во­семь. (6) Прав­да, пол­но­стью при­ми­рить­ся с этим было нель­зя. (7) Но труд­ный уча­сток они про­ско­чи­ли, и те­перь важно было не на­рвать­ся в ночи на какие-ни­будь ты­ло­вые части.

(8) Вско­ре на снегу на­ме­тил­ся не­боль­шой спуск, лыжи пошли вперёд легче, рукам стало сво­бод­нее. (9) В вет­ре­ном ноч­ном су­мра­ке слы­шал­ся сплош­ной шорох снега под лы­жа­ми. (10) Лей­те­нант ещё уве­ли­чил темп. (11) До­ро­га была даль­няя, даже слиш­ком даль­няя для одной ночи, и надо было спе­шить. (12) Тут он ещё пом­нил марш­рут, изу­чен­ный на­ка­ну­не по карте, и знал, что скоро опять пойдёт пойма всё той же ре­чуш­ки.

(13) Груп­па быст­ро дви­га­лась в серых ноч­ных су­мер­ках. (14) Беззвёздное небо сплош­ным по­ло­гом на­кры­ло зим­ний про­стор, в ко­то­ром туск­ло тем­не­ли раз­мы­тые пятна ку­стар­ни­ков, де­ре­вьев, бу­рья­на и ещё чего-то не­яс­но­го и за­га­доч­но­го. (15) Ра­ке­ты на пе­ре­до­вой све­ти­ли да­ле­ко сзади. (16) По­сте­пен­но лей­те­нант стал успо­ка­и­вать­ся: они про­рва­лись.

(1) Ро­ди­на пись­ма  — Древ­ний Во­сток. (2) На­ид­рев­ней­шей счи­та­ет­ся пись­мен­ность шу­ме­ров, ко­то­рая воз­ник­ла более пяти тысяч лет назад. (3) Су­ще­ству­ет ги­по­те­за, что из шу­мер­ско­го пись­ма про­ис­хо­дят все осталь­ные пись­мен­но­сти (кроме пись­ма майя). (4) Шу­мер­ское пись­мо хо­ро­шо изу­че­но, из­вест­на его мно­го­ве­ко­вая эво­лю­ция от пик­то­грамм к сло­вес­ным и затем к сло­вес­но-сло­го­вым зна­кам.

(5) Самые ран­ние об­раз­цы шу­мер­ской пись­мен­но­сти  — это бирки с пе­ча­тью и по­мет­кой о ко­ли­че­стве пред­ме­тов или жи­вот­ных. (6) Затем по­яви­лись более слож­ные учётные таб­ли­цы. (7) Вы­да­ю­щим­ся до­сти­же­ни­ем шу­ме­ров было то, что ко­ли­че­ство они обо­зна­ча­ли от­дель­ным зна­ком. (8) На­при­мер, пяти ко­ро­вам со­от­вет­ство­ва­ли пять кру­жоч­ков и ри­су­нок ко­ро­вы, а не пять ри­сун­ков ко­ро­вы, как в дру­гих пись­мен­но­стях. (9) По­сте­пен­но си­сте­ма услож­ня­лась: по­яви­лись стан­дарт­ные знаки  — иеро­гли­фы, с по­мо­щью ко­то­рых легче всего было изоб­ра­жать кон­крет­ные пред­ме­ты. (10) С те­че­ни­ем вре­ме­ни знач­ки всё менее по­хо­ди­ли на ри­сун­ки. (11) У шу­ме­ров по­яви­лись стан­дарт­ные услов­ные знаки, со­сто­яв­шие из кли­но­об­раз­ных чёрто­чек. (12) По форме кли­но­об­раз­ных чёрто­чек шу­мер­ское пись­мо в на­сто­я­щее время на­зы­ва­ют кли­но­пи­сью.

(13) Труд­нее всего было изоб­ра­жать аб­стракт­ные по­ня­тия, имена соб­ствен­ные. (14) В этом по­мо­гал ре­бус­ный прин­цип, при ко­то­ром, на­при­мер, знак стре­лы ис­поль­зо­ва­ли не толь­ко для слова «стре­ла», но и для слова «жизнь». (15) Шу­ме­ры по­сто­ян­но при­ме­ня­ли ре­бус­ный прин­цип и за­кре­пи­ли за не­ко­то­ры­ми зна­ка­ми не кон­крет­ное зна­че­ние, а зву­ко­вое чте­ние.

(1) Од­на­ж­ды в нашей таёжной де­ре­вуш­ке силь­ная гроза по­ва­ли­ла ого­род­ные за­бо­ры и под­гнив­шие те­ле­фон­ные стол­бы, по­сры­ва­ла кое-где крыши, по­вы­во­ра­чи­ва­ла давно со­ста­рив­ши­е­ся берёзы и то­по­ля.

(2) Про­бе­гая утром мимо школы, я услы­шал тре­вож­ный писк и уви­дел на краю кар­ни­за ла­сто­чек, су­е­тя­щих­ся у разорённого вче­раш­ней гро­зой гнез­да. (3) Вет­ром ото­рва­ло от него боль­ше по­ло­ви­ны, из остав­шей­ся трес­нув­шей части гнез­да вы­гля­ды­ва­ли три ещё жел­то­ро­тых птен­ца; их ро­ди­те­ли цеп­ля­лись за стен­ки сарая рядом и, ще­бе­ча, будто плача над не­утеш­ным горем, про­си­ли по­мо­щи. (4) Ка­за­лось, что остат­ки гнез­да вот-вот от­ва­лят­ся. (5) А дру­гие ла­сточ­ки по­очерёдно под­ле­та­ли к по­стра­дав­ше­му гнез­ду, за­ви­са­ли на тре­пе­щу­щих кры­льях, слов­но об­ду­мы­вая, что пред­при­нять, и от­ле­та­ли.

(6) Воз­вра­ща­ясь около по­лу­дня, я за­ме­тил, что ла­сточ­ки ре­мон­ти­ру­ют гнез­до «всем миром». (7) Тре­щи­на уже была ак­ку­рат­но за­де­ла­на  — её можно было за­ме­тить лишь по тёмной по­ло­се сырой ещё глины, но ла­сточ­ки с ко­моч­ка­ми стро­и­тель­но­го ма­те­ри­а­ла в клю­вах всё под­ле­та­ли одна за дру­гой.

(8) Вско­ре гнез­до было пол­но­стью вос­ста­нов­ле­но, и ла­сточ­ки уле­те­ли к реке. (9) Они но­си­лись над вод­ной гла­дью, то ка­са­ясь её брюш­ком или кры­лом, то взмы­вая под не­бе­са.

(10)А я стоял и думал: как друж­ны эти милые птицы!

(1) Как бы часто ты ни бывал в лесу, вся­кий раз он удив­ля­ет но­виз­ной впе­чат­ле­ний. (2) Есть осо­бен­ная ра­дость для души в свет­лой све­же­сти берёзовых рощ и в сдер­жан­ной силе ве­ко­вых дуб­рав, в та­ин­ствен­но­сти гу­стых ель­ни­ков и в шуме сос­но­во­го бора. (3) Ветка цве­ту­щей ивы, ог­нен­но-баг­ря­ный кле­но­вый лист, ко­рич­не­вая шляп­ка бо­ро­ви­ка, пение птиц и даже жуж­жа­ние шмеля  — всё это на­пол­ня­ет лес под­лин­ной по­э­зи­ей.

(4) А бы­ва­ли ли вы когда-ни­будь в Бе­ло­веж­ской пуще? (5) Её не­брос­кая, на пер­вый взгляд, кра­со­та об­ла­да­ет осо­бой при­тя­га­тель­ной силой, спо­соб­ной глу­бо­ко тро­нуть душу.

(6) Не­за­бы­ва­е­мое впе­чат­ле­ние про­из­во­дят древ­ние ве­ко­вые ель­ни­ки и мо­гу­чие дуб­ра­вы  — па­мять о тех пер­во­здан­ных лесах, ко­то­рые по­кры­ва­ли в про­шлом боль­шую часть Ев­ро­пы. (7) Дикий мир пущи не­обык­но­вен­но раз­но­об­ра­зен: он дре­муч и све­тел, угрюм и ра­до­стен, стар и молод. (8) Осо­бен­но жи­во­пис­ны здесь дуб­ра­вы, уди­ви­тель­но на­ряд­ные осе­нью, когда их мощ­ные кроны на­ли­ва­ют­ся яр­ки­ми крас­ка­ми.

(9) Здесь ни­ко­гда не бы­ва­ет скуч­но! (10) Ведь каж­дая тропа, уво­дя­щая вглубь, таит ра­дость новых от­кры­тий. (11) И, по­сти­гая их шаг за шагом, как будто по­па­да­ешь в зелёный, пол­ный уди­ви­тель­ной жизни храм, омы­тый бла­го­дат­ны­ми до­ждя­ми, про­гре­тый жар­ким солн­цем, напоённый за­па­хом хвои, цве­тов и трав. (12) Так да­вай­те же бе­речь Бе­ло­веж­скую пущу  — наше на­ци­о­наль­ное до­сто­я­ние!

(1) Все знают, как важно бе­речь в об­ли­ке нашей земли, нашей стра­ны всё то, что может тро­нуть че­ло­ве­че­ское серд­це и оста­вить о себе бла­го­дар­ную па­мять. (2) Од­на­ко, если при­смот­реть­ся, мы всё-таки плохо бережём то, что не­пре­мен­но надо бе­речь. (3) На­при­мер, ча­стень­ко на «клоч­ке земли, при­пав­шем к трём берёзам», можно уви­деть кучу бе­тон­но­го му­со­ра, или за­бы­тую ржа­вую се­ял­ку, или «не­тлен­ную» кучу по­ли­эти­ле­но­вых меш­ков из-под удоб­ре­ний. (4) Опуш­ки лесов и по­ло­сы ле­со­по­са­док в степи опа­ле­ны хи­ми­ка­та­ми, не­ак­ку­рат­но рас­пылёнными с самолёта. (5) Де­ре­вья в лесу ис­пач­ка­ны пят­на­ми мас­ля­ной крас­ки  — по­ме­ча­ли ту­ри­сти­че­ский марш­рут.

(6) Или ещё такой при­мер: зелёный тра­вя­ной склон горы не­ред­ко из­ре­зан гро­мад­ны­ми бук­ва­ми ка­ко­го-ни­будь при­зы­ва, на­при­мер: «Бе­ре­ги­те лес!». (7) До­сти­га­ет ли цели этот при­зыв, когда его вы­ру­ба­ют ло­па­той в зелёном дёрне? (8) После всего этого как-то даже не­лов­ко го­во­рить о тон­ко­стях вос­при­я­тия че­ло­ве­ком кра­со­ты пей­за­жа.

(9) Таким об­ра­зом, со­гла­си­тесь, за­бо­та об об­ли­ке нашей земли, без­услов­но, яв­ля­ет­ся очень важ­ной за­да­чей. (10) Ис­то­ки сы­нов­не­го чув­ства к от­чиз­не лежат там, где мы рож­да­ем­ся и живём. (11) Наша Ро­ди­на долж­на оста­вать­ся пре­крас­ной во всех угол­ках. (12) Это дело нашей со­ве­сти, нашей куль­ту­ры, это наш долг.

(1) Павла Ми­хай­ло­ви­ча Тре­тья­ко­ва едва ли можно на­звать кол­лек­ци­о­не­ром в при­выч­ном смыс­ле этого слова. (2) По­свя­тив всю жизнь со­би­ра­нию кар­тин, отдав этому делу все силы и сред­ства  — от на­чаль­ной по­куп­ки кар­тин до воз­ве­де­ния зда­ния га­ле­реи,  — Тре­тья­ков по­сту­пал не как оди­ноч­ка-ис­ка­тель, а как со­зда­тель об­ще­на­род­но­го со­бра­ния изоб­ра­зи­тель­ных бо­гатств. (3) Всю жизнь он при­об­ре­тал кар­ти­ны, всё луч­шее в рус­ской на­ци­о­наль­ной жи­во­пи­си, а потом по­да­рил Москве.

(4) Пер­во­на­чаль­но Павел Ми­хай­ло­вич по­ку­пал кар­ти­ны со­вре­мен­ни­ков, от­да­вая пред­по­чте­ние ху­дож­ни­кам де­мо­кра­ти­че­ско­го на­прав­ле­ния. (5) По­дол­гу про­ста­и­ва­ли по­се­ти­те­ли перед ярко-кра­соч­ны­ми ба­таль­ны­ми по­лот­на­ми ху­дож­ни­ка Ве­ре­ща­ги­на, перед об­ли­чи­тель­ным «Не­рав­ным бра­ком» Пу­ки­ре­ва или ис­то­ри­ко-ро­ман­ти­че­ской «Княж­ной Та­ра­ка­но­вой» Фла­виц­ко­го.

(6) Затем у Тре­тья­ко­ва воз­ник­ла ин­те­рес­ная мысль  — по­ка­зать ис­кус­ство в дви­же­нии, в че­ре­до­ва­нии сти­лей и на­прав­ле­ний. (7) По­явил­ся зал с оду­хо­творёнными и воз­вы­шен­ны­ми порт­ре­та­ми, ко­то­рые были на­пи­са­ны ста­ры­ми ма­сте­ра­ми: Ле­виц­ким, Бо­ро­ви­ков­ским, Ро­ко­то­вым, а также более близ­ки­ми по вре­ме­ни к Тре­тья­ко­ву ху­дож­ни­ка­ми  — Тро­пи­ни­ным, Ве­не­ци­а­но­вым, Брюл­ло­вым.

(8) Со­бы­ти­ем ху­до­же­ствен­ной и об­ще­ствен­ной жизни Моск­вы, да и всей Рос­сии, стало по­яв­ле­ние в га­ле­рее таких круп­ных по­ло­тен, как «Иван Гроз­ный и сын его Иван» Ильи Ре­пи­на, «Утро стре­лец­кой казни», «Бо­яры­ня Мо­ро­зо­ва» Ва­си­лия Су­ри­ко­ва, «Яв­ле­ние Хри­ста на­ро­ду» Алек­сандра Ива­но­ва.

(9) Тре­тья­ков все­гда по­ра­жал без­оши­боч­но­стью вкуса. (10) Это поз­во­ли­ло ему со­брать ве­ли­ко­леп­ную кол­лек­цию кар­тин и со­здать музей на­ци­о­наль­ной жи­во­пи­си.